Неточные совпадения
По мере удаления от
центра роты пересекаются бульварами, которые в двух местах опоясывают
город и в то же время представляют защиту от внешних врагов.
Теперь она знала всех их, как знают друг друга в уездном
городе; знала, у кого какие привычки и слабости, у кого какой сапог жмет ногу; знала их отношения друг к другу и к главному
центру, знала, кто за кого и как и чем держится, и кто с кем и в чем сходятся и расходятся; но этот круг правительственных, мужских интересов никогда, несмотря на внушения графини Лидии Ивановны, не мог интересовать ее, и она избегала его.
Сибирь. На берегу широкой, пустынной реки стоит
город, один из административных
центров России; в
городе крепость, в крепости острог. В остроге уже девять месяцев заключен ссыльнокаторжный второго разряда, Родион Раскольников. Со дня преступления его прошло почти полтора года.
— Да, конечно. И кто не понимает этого, тот не понимает Францию. Это у вас возможны
города, вот такие, пришитые сбоку, как этот. Я не понимаю: что выражает Петербург? Вы потому все такие растрепанные, что у вас нет
центра, нет своего Парижа. Поэтому все у вас — неясно, запутано, бессвязно. Вот, например, — ты. Почему ты не депутат, не в Думе? Ты — умный, знающий, но — где, в чем твое честолюбие?
Где-то очень далеко, волком, заливисто выл пес, с голода или со страха. Такая ночь едва ли возможна в культурных государствах Европы, — ночь, когда человек, находясь в сорока верстах от
города, чувствует себя в
центре пустыни.
В другом месте видел Райский такую же, сидящую у окна, пожилую женщину, весь век проведшую в своем переулке, без суматохи, без страстей и волнений, без ежедневных встреч с бесконечно разнообразной породой подобных себе, и не ведающую скуки, которую так глубоко и тяжко ведают в больших
городах, в
центре дел и развлечений.
По окончании всех приготовлений адмирал, в конце ноября, вдруг решился на отважный шаг: идти в
центр Японии, коснуться самого чувствительного ее нерва, именно в
город Оосаки, близ Миако, где жил микадо, глава всей Японии, сын неба, или, как неправильно прежде называли его в Европе, «духовный император». Там, думал не без основания адмирал, японцы струсят неожиданного появления иноземцев в этом закрытом и священном месте и скорее согласятся на предложенные им условия.
— «Значит, остались и
города для тех, кому нравится в
городах?» — «Не очень много таких людей;
городов осталось меньше прежнего, — почти только для того, чтобы быть
центрами сношений и перевозки товаров, у лучших гаваней, в других
центрах сообщений, но эти
города больше и великолепнее прежних; все туда ездят на несколько дней для разнообразия; большая часть их жителей беспрестанно сменяется, бывает там для труда, на недолгое время».
Город этот, сам по себе ничтожный, имеет, впрочем, весьма важное нравственное значение как
центр, к которому тянет не только вся окрестность, но многие самые отдаленные местности России.
Только к
центру, там, где находится и базарная площадь,
город становится как будто люднее и принимает физиономию торгового села. Тут уже попадаются изредка каменные дома местных купцов, лари, на которых симметрически расположены калачи и баранки, тут же снуют приказные, поспешающие в присутствие или обратно, и, меланхолически прислонясь где-нибудь у ворот, тупо посматривают на базарную площадь туземные мещане, в нагольных тулупах, заложив одну руку за пазуху, а другую засунув в боковой карман.
Ночные прогулки под зимними звездами, среди пустынных улиц
города, очень обогащали меня. Я нарочно выбирал улицы подальше от
центра: на центральных было много фонарей, меня могли заметить знакомые хозяев, тогда хозяева узнали бы, что я прогуливаю всенощные. Мешали пьяные, городовые и «гулящие» девицы; а на дальних улицах можно было смотреть в окна нижних этажей, если они не очень замерзли и не занавешены изнутри.
Теперь стало так, что, когда дома, на фабрике или в
городе Артамонов раздражался чем-нибудь, — в
центр всех его раздражений самовольно вторгался оборванный, грязненький мальчик и как будто приглашал вешать на его жидкие кости все злые мысли, все недобрые чувства.
В больших
центрах она теряется в массе прочих праздношатающихся и потому не слишком бьет в глаза, но в малых
городах и в особенности в деревнях она положительно подла и невыносима.
Скоро сделалось заметным преобладание индустриальных интересов пред земледельческими, сельское население переходило в
города, огромные массы бедного народа группировались в промышленных
центрах, значение поземельной аристократии падало, и коттон-лорды, владельцы больших хлопчатобумажных фабрик, сделались наконец опасными соперниками лендлордов, поземельных владельцев.
Он путешествовал из
города в
город с своей пропагандой, останавливаясь преимущественно в местах, служивших
центрами промышленного движения, — в Манчестере, Ливерпуле, Бирмингеме, Гласгове и пр.
Рыжий глинистый обрыв городского берега был укреплен фашинником, а вдоль обрыва
город устроил длинный бульвар, густо засадив его тополем, акациями, липой; в
центре бульвара голова и Покивайко выстроили за свой счет красную беседку, с мачтой на крыше, по праздникам на мачте трепался национальный флаг.
Ниже я дам и свои итоги по этой части за целых пять лет и вперед говорю, что для тех
городов, где я живал, они совсем не блистательны ни в количественном, ни в качественном смысле. А я ведь живал (и подолгу, до нескольких сезонов и годов) в таких
центрах Европы, как Париж, Лондон, Берлин, Рим, Вена, Мадрид, не считая других крупных
городов и
центров западной науки.
Центр столицы — знаменитая"Pureta del sol" — поразил меня банальной архитектурой ее домов, некрасивостью своих очертаний. А ведь это был тогда самый жизненный
центр Мадрида. Посредине ее стоял Palacie de govemaries, и этот дом красно-кирпичной обшивкой и всем своим пошибом напомнил мне до смешного трактиры моего родного
города Нижнего и на Верхнем, и на Нижнем базаре тогдашних, тоже знаменитых трактирщиков Бубнова, Лопашева и Ермолаева.
Барселону нашел я красивым, культурным
городом, но в нем мало испанского, как и быть следовало, потому что каталонцы — особая раса и гораздо ближе стоят к провансальцам, чем к кастильцам. Они давно бы отделились от
центра Иберийского полуострова, что и сказалось в целом ряде вспышек, вплоть до громадных взрывов в 1909 году.
Тургенев в своем"Дыме"(значит, уже во второй половине 60-х годов) дал целую галерею русских из Баден-Бадена: и сановников, и генералов, и нигилистов, и заговорщиков, и"снобов"тогдашнего заигрыванья с наукой. На него тогда все рассердились, а ведь он ничего не выдумывал. Его вина заключалась лишь в том, что он не изобразил и тех, более серьезных, толковых и работящих русских, какие и тогда водились в заграничных
городах, особенно в немецких университетских
центрах.
Стр. 7. В «
городе» — то есть в Китай-городе, историческом торговом
центре Москвы, расположенном между Кремлем и Китайгородской каменной стеной (ныне сохранилась лишь ее небольшая часть).
"…Теперешний
город получил свою физиономию. Типу столицы он не отвечает, как бы его ни величали"сердцем России", в смысле срединного органа. Москва не
центр, к которому приливают нервные токи общественного движения, высшей умственной культуры… Ее следовало бы скорее считать центральным губернским
городом или, лучше сказать, типом того, чём впоследствии могут оказаться крупные пункты областей русской земли, получивших некоторую обособленность. Остов губернского
города сквозит здесь во всем".
Средства его так возрастали, что он начал подумывать: отложиться от своего Доберана и завести собственную механическую фабрику в
центре нашей заводской местности, в
городе Р.
Плохо вымощенные мостовые и деревянные мостки вместо тротуаров довершают сходство, и только проходящие по некоторым из улиц «конки» своим грохотом и звоном напоминают, что вы находитесь в
городе, служащем
центром русской цивилизации.
Прошел еще год. Царь основал свою постоянную резиденцию в Александровской слободе, которая в короткое время обратилась в
город и торговый
центр, и туда стали стекаться со всех сторон земли русской купцы со своими товарами, строить дома и открывать лавки.
А наш
город, хотя он и к
центру империи принадлежит, сделали дурную привычку, там, — он повел рукой, — избирать местом более легкого изгнания, вроде какого-то чистилища…
— И это жизнь, — с горечью думал Караулов, — жизнь
города, который называется «
центром ума». По-моему лучше сумасшествие.
Посредниками между этими «погибшими, но милыми» неаполитанскими созданиями являлись целые полчища комиссионеров, рассыпанных по всему
городу, а особенно в его
центре.
Не давая себе отчета, хорошо или дурно она думает, Гелия очутилась у герцогского замка. Выросши в торговом
городе, жившем более во внешних политических сношениях с Европой, чем с своим правительственным
центром, Гелия имела очень недостаточные понятия о том, как можно и как нельзя говорить с герцогом; но это и послужило ей в пользу, или, быть может, во вред, как мы увидим потом, при развитии нашего повествования.
Разве может не быть голоден народ, который в тех условиях, в которых он живет, то есть при тех податях, при том малоземельи, при той заброшенности и одичании, в котором его держат, должен производить всю ту страшную работу, результаты которой поглощают столицы,
города и деревенские
центры жизни богатых людей?
Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда негодное оружие пьяному сброду, то поднимал образà, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на 136 подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в
городе г-жу Обер-Шальме, составлявшую
центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт-директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтоб отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека, и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по-французски стихи о своем участии в этом деле, [Je suis né Tartare. Je voulus être Romain. Les Français m’appelèrent barbare. Les Russes — Georges Dandin.